Неточные совпадения
Продолжение впредь, теперь мешают. Я все возможные случаи буду искать, чтобы марать сию
тетрадку до Тобольска. Извините, что так дурно
пишу — я восхищаюсь, что и этим способом могу что-нибудь вам сказать
в ожидании казенной переписки, которую, верно, нам позволят иногда; по возможности будем между строками
писать лимонным соком…
— И Неведомова позовите, — продолжал Салов, и у него
в воображении нарисовалась довольно приятная картина, как Неведомов, человек всегда строгий и откровенный
в своих мнениях, скажет Вихрову: «Что такое, что такое вы
написали?» — и как у того при этом лицо вытянется, и как он свернет потом
тетрадку и ни слова уж не пикнет об ней; а
в то же время приготовлен для слушателей ужин отличный, и они, упитавшись таким образом вкусно, ни слова не скажут автору об его произведении и разойдутся по домам, — все это очень улыбалось Салову.
Гораздо больше понравился мне уланский офицер, фамилию которого ты, однако же, не
пишешь. Пожалуйста, анекдотов его побольше собери и
тетрадку нам пришли.
В деревенском нашем уединении большое утешение нам составишь.
— Есть циркуляр, чтоб всякой швали не пускать, а он по-своему, — жаловался Передонов, — почти никому не отказывает. У нас, говорит, дешевая жизнь
в городе, а гимназистов, говорит, и так мало. Что ж что мало? И еще бы пусть было меньше. А то одних
тетрадок не напоправляешься. Книги некогда прочесть. А они нарочно
в сочинениях сомнительные слова
пишут, — все с Гротом приходится справляться.
— Вы
напишите, а я —
в тетрадку себе вложу…
—
В тетрадку? Вы, может быть, сами
пишете стихи?
…Я все эти дни ничего не записывала
в этой
тетрадке, потому что
писать не хотелось.
Проповеди о посте или о молитве говорить они уже не могут, а всё выйдут к аналою, да экспромту о лягушке: «как, говорят, ныне некие глаголемые анатомы
в светских книгах о душе лжесвидетельствуют по рассечению лягушки», или «сколь дерзновенно, говорят, ныне некие лжеанатомы по усеченному и электрическою искрою припаленному кошачьему хвосту полагают о жизни»… а прихожане этим смущались, что
в церкви, говорят, сказывает он негожие речи про припаленный кошкин хвост и лягушку; и дошло это вскоре до благочинного; и отцу Ивану экспромту теперь говорить запрещено иначе как по
тетрадке, с пропуском благочинного; а они что ни начнут сочинять, — всё опять мимоволыю или от лягушки, или — что уже совсем не идуще — от кошкина хвоста
пишут и, главное, всё понапрасну, потому что говорить им этого ничего никогда не позволят.
Он вынул из кармана
тетрадку и подал ее брату. Статья называлась так: «Русская душа»; написана она была скучно, бесцветным слогом, каким
пишут обыкновенно неталантливые, втайне самолюбивые люди, и главная мысль ее была такая: интеллигентный человек имеет право не верить
в сверхъестественное, но он обязан скрывать это свое неверие, чтобы не производить соблазна и не колебать
в людях веры; без веры нет идеализма, а идеализму предопределено спасти Европу и указать человечеству настоящий путь.
— Да,
напишите…
напишите что хотите… А вот это… — Она торопливо пошарила у себя
в кармане и достала небольшую
тетрадку. — Это я было для него
написала… перед его бегством… Но ведь он поверил… поверил тому!
Когда уезжал Чечевицын, то лицо у него было суровое, надменное, и, прощаясь с девочками, он не сказал ни одного слова; только взял у Кати
тетрадку и
написал в знак памяти...
— Ну, разумеется, просто, но отчего все это удивляет, что наши люди тогда купчих крепостей избегали, а просто продажи
в тетрадки писали? Этого еще и впереди много откроется. Приказных боялись, а своим людям верили, и все тут.
Сейчас только я перечитал все глупости, которые я
писал в этой
тетрадке с самого начала сентября. Нет, нет. Кэт не увидит моего дневника, а то мне придется краснеть за себя каждый раз, как только я о нем вспомню. Завтра предаю этот дневник уничтожению.
Мне самому было бы занимательно прочесть его
в эту минуту; но я никогда не имел ни одного экземпляра. Я
писал прямо набело, как отчетливо помню, на листах почтовой бумаги большого формата, и они составили порядочную
тетрадку.
За то, что я посещал его лекции, терся у него на глазах, просил его
писать себе
в тетрадку?
Он
написал в Москву, и не прошло месяца, как на окне его магазина были уже выставлены перья, карандаши, ручки, ученические
тетрадки, аспидные доски и другие школьные принадлежности. К нему стали изредка заходить мальчики и девочки, и был даже один такой день, когда он выручил рубль сорок копеек. Однажды опрометью влетела к нему девка
в кожаных калошах; он уже раскрыл рот, чтобы сказать ей с презрением, что она ошиблась дверью, но она крикнула...
Моя бессонница опять вернулась.
В жаркие белые ночи не могу заснуть, да и кончено. От жару мне тяжело и
писать; но я поневоле просиживала над моей
тетрадкой.
А как только вышли на берег, Лелька быстро ушла одна.
В тоске бродила по лесу. Долго бродила, зашла далеко, чтоб ни с кем не встречаться. Потом воротилась к себе,
в одинокую свою комнату. Села с ногами на подоконник, охватив колени руками. Ночь томила теплынью и тайными зовами. Открыла Лелька
тетрадку с выписками из газет (для занятий
в кружке текущей политики) и, после выписки о большой стачке портовых рабочих
в Марселе,
написала...
Вот уж две недели, как я записываю
в моей
тетрадке почти одни только факты. Я убоялась всяких рассуждений, да мне и некогда было очень много
писать. Весь мой день набит битком.